Впервые высказал идею о существовании природных комплексов.

Награды и премии:

Семья

Берг является классиком мировой ихтиологии . Им описана рыбная фауна множества рек и озёр, предложена «системы рыб и рыбообразных, ныне живущих и ископаемых». Он автор капитального труда «Рыбы пресных вод СССР и сопредельных стран».

Значителен вклад Берга в историю науки. Этой теме посвящены его книги об открытии Камчатки , экспедиции В. Беринга , теории дрейфа материков Е. Быханова , истории русских открытий в Антарктиде , деятельности Русского географического общества и пр.

Репрессии

Л. С. Берг подвергся общественным обвинениям за статью 1921 года и теорию номогенеза на заседании 19 марта 1931 года в Ленинградском университете . Его критиками был сделан вывод :

Берг показал полную неспособность понять действительность, он показал полное нежелание отказаться от своих объективно совершенно вредных теоретических установок. Он не выступил подобно проф. Мебусу с откровенным и честным признанием своих заблуждений и ошибок.

Награды, премии и почётные звания

• 2 ордена Трудового Красного Знамени (10.06.1945; 1946)
• медали
• Сталинская премия первой степени (1951, посмертно) - за научный труд «Рыбы пресных вод СССР и сопредельных стран» (1948-1949)

• 1909 - Золотая медаль имени П. П. Семёнова-Тян-Шанского РГО за работы по Аральскому морю
• 1910 - Премия им. Ахматова за сочинение «Рыбы бассейна Амура»
• 1915 - Константиновская медаль от РГО, избран почётным членом МОИП
• 1936 - Золотая медаль азиатского общества Индии за зоологические исследования в Азии

Основные труды

Здесь перечислены лишь самые основные работы. Полную библиографию см. в книге В. М. Распоповой.

• 1905. Рыбы Туркестана // Известия Турк. отд. РГО, т. 4. 16 + 261 с.
• 1908. Аральское море: Опыт физико-географической монографии // Известия Турк. отд. РГО, т. 5. вып. 9. 24 + 580 с.
• 1912. Рыбы (Marsipobranchii и Pisces). Фауна России и сопредельных стран. Т. 3, вып. 1. СПб. 336 с.
• 1913. Опыт разделения Сибири и Туркестана на ландшафтные и морфологические области в кн.: "Сборник в честь 70-летия Д. Н. Анучина", М., 1913
• 1914. Рыбы (Marsipobranchii и Pisces). Фауна России и сопредельных стран. Т. 3, вып. 2. Пг. С. 337-704.
• 1916. Рыбы пресных вод Российской империи. М. 28 + 563 с.
• 1918. Бессарабия. Страна. Люди. Хозяйство. - Петроград: Огни, 1918. - 244 с. (книга содержит 30 фотографий и карту)
• 1922. Климат и жизнь. М. 196 с.
• 1922. Номогенез, или Эволюция на основе закономерностей. - Петербург: Государственное издательство, 1922. - 306 с.
• 1929. Очерки истории русской географической науки (вплоть до 1923 года). - Л. : Изд-во АН СССР, Гос. тип. им. Евг. Соколовой, 1929. - 152, с. - (Труды Комиссии по истории знаний / АН СССР; 4). - 1 000 экз.
• 1931. Ландшафтно-географические зоны СССР. М.-Л.: Сельхозгиз. Ч. 1. 401 с.
• 1940. Система рыбообразных и рыб, ныне живущих и ископаемых. В кн. Тр. Зоол. ин-та АН ССР, т. 5, вып. 2. С. 85-517.
• 1946. Открытие Камчатки и экспедиции Беринга. М.-Л.: Академия Наук СССР. Предисловие автора - от января 1942 г., тираж 5000, 379 с.
• 1946. Очерки по истории русских географических открытий. М.-Л., 1946, 2 изд. 1949
• 1947. Ломоносов и гипотеза перемещения материков // Известия Всесоюзного географического общества. - М .: Изд-во Академии наук СССР, 1947. - Т. № 1. - С. 91-92. - 2000 экз.
• 1977. (посмертно). Труды по теории эволюции, 1922-1930. Л. 387 с.

Адреса в Петрограде - Ленинграде

Память

• Именем Л. С. Берга названы: вулкан на острове Уруп , пик на Памире , мыс на острове Октябрьской Революции (Северная Земля), ледник на Памире, ледник и вершина на Джунгарском Алатау .

• Его имя вошло в латинские названия более 60-и животных и растений, например, в его честь назван глубоководный скат .

• 28 февраля 1996 года в г. Бендеры одна из улиц микрорайона города - Борисовки - была названа именем Берга.

Напишите отзыв о статье "Берг, Лев Семёнович"

Примечания

Литература

• Мурзаев Э. М. Лев Семёнович Берг (1876-1950). Серия: Научно-биографическая литература. - М.: Наука, 1983. - 176 с.
• Распопова В. М. Лев Семёнович Берг (1876-1950). // Материалы к биобиблиографии учёных СССР. Сер. геогр. наук. Вып. 2. - М ., 1952. - 145 с.
• Волков В. А., Куликова М. В. Московские профессора XVIII - начала XX веков. Естественные и технические науки. - М .: Янус-К; Московские учебники и картолитография, 2003. - С. 29-30. - 294 с. - 2 000 экз. - ISBN 5-8037-0164-5.

Ссылки

• // Иркипедия
• - eNews
• Ian Smalley, Slobodan Markovic, Ken O’Hara-Dhand, Peter Wynn: Geologos, 16 (2): 111-119, 2010

Предшественник: академик Николай Иванович Вавилов

5-й Президент Русского географического общества -

Преемник: академик Евгений Никанорович Павловский

Члены- учредители Покровители Председатели (Президенты) Почётные Председатели (Почётные Президенты) Издания Общества Награды Общества См. также статьи

Отрывок, характеризующий Берг, Лев Семёнович

«И чорт их принес! – думал он в то время, как Тихон накрывал ночной рубашкой его сухое, старческое тело, обросшее на груди седыми волосами. – Я их не звал. Приехали расстраивать мою жизнь. И немного ее осталось».
– К чорту! – проговорил он в то время, как голова его еще была покрыта рубашкой.
Тихон знал привычку князя иногда вслух выражать свои мысли, а потому с неизменным лицом встретил вопросительно сердитый взгляд лица, появившегося из под рубашки.
– Легли? – спросил князь.
Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьем направление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.
– Изволили лечь и огонь потушили, ваше сиятельство.
– Не за чем, не за чем… – быстро проговорил князь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором он спал.
Несмотря на то, что между Анатолем и m lle Bourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга в отношении первой части романа, до появления pauvre mere, поняли, что им нужно много сказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине. В то время как княжна прошла в обычный час к отцу, m lle Bourienne сошлась с Анатолем в зимнем саду.
Княжна Марья подходила в этот день с особенным трепетом к двери кабинета. Ей казалось, что не только все знают, что нынче совершится решение ее судьбы, но что и знают то, что она об этом думает. Она читала это выражение в лице Тихона и в лице камердинера князя Василья, который с горячей водой встретился в коридоре и низко поклонился ей.
Старый князь в это утро был чрезвычайно ласков и старателен в своем обращении с дочерью. Это выражение старательности хорошо знала княжна Марья. Это было то выражение, которое бывало на его лице в те минуты, когда сухие руки его сжимались в кулак от досады за то, что княжна Марья не понимала арифметической задачи, и он, вставая, отходил от нее и тихим голосом повторял несколько раз одни и те же слова.
Он тотчас же приступил к делу и начал разговор, говоря «вы».
– Мне сделали пропозицию насчет вас, – сказал он, неестественно улыбаясь. – Вы, я думаю, догадались, – продолжал он, – что князь Василий приехал сюда и привез с собой своего воспитанника (почему то князь Николай Андреич называл Анатоля воспитанником) не для моих прекрасных глаз. Мне вчера сделали пропозицию насчет вас. А так как вы знаете мои правила, я отнесся к вам.
– Как мне вас понимать, mon pere? – проговорила княжна, бледнея и краснея.
– Как понимать! – сердито крикнул отец. – Князь Василий находит тебя по своему вкусу для невестки и делает тебе пропозицию за своего воспитанника. Вот как понимать. Как понимать?!… А я у тебя спрашиваю.
– Я не знаю, как вы, mon pere, – шопотом проговорила княжна.
– Я? я? что ж я то? меня то оставьте в стороне. Не я пойду замуж. Что вы? вот это желательно знать.
Княжна видела, что отец недоброжелательно смотрел на это дело, но ей в ту же минуту пришла мысль, что теперь или никогда решится судьба ее жизни. Она опустила глаза, чтобы не видеть взгляда, под влиянием которого она чувствовала, что не могла думать, а могла по привычке только повиноваться, и сказала:
– Я желаю только одного – исполнить вашу волю, – сказала она, – но ежели бы мое желание нужно было выразить…
Она не успела договорить. Князь перебил ее.
– И прекрасно, – закричал он. – Он тебя возьмет с приданным, да кстати захватит m lle Bourienne. Та будет женой, а ты…
Князь остановился. Он заметил впечатление, произведенное этими словами на дочь. Она опустила голову и собиралась плакать.
– Ну, ну, шучу, шучу, – сказал он. – Помни одно, княжна: я держусь тех правил, что девица имеет полное право выбирать. И даю тебе свободу. Помни одно: от твоего решения зависит счастье жизни твоей. Обо мне нечего говорить.
– Да я не знаю… mon pere.
– Нечего говорить! Ему велят, он не только на тебе, на ком хочешь женится; а ты свободна выбирать… Поди к себе, обдумай и через час приди ко мне и при нем скажи: да или нет. Я знаю, ты станешь молиться. Ну, пожалуй, молись. Только лучше подумай. Ступай. Да или нет, да или нет, да или нет! – кричал он еще в то время, как княжна, как в тумане, шатаясь, уже вышла из кабинета.
Судьба ее решилась и решилась счастливо. Но что отец сказал о m lle Bourienne, – этот намек был ужасен. Неправда, положим, но всё таки это было ужасно, она не могла не думать об этом. Она шла прямо перед собой через зимний сад, ничего не видя и не слыша, как вдруг знакомый шопот m lle Bourienne разбудил ее. Она подняла глаза и в двух шагах от себя увидала Анатоля, который обнимал француженку и что то шептал ей. Анатоль с страшным выражением на красивом лице оглянулся на княжну Марью и не выпустил в первую секунду талию m lle Bourienne, которая не видала ее.
«Кто тут? Зачем? Подождите!» как будто говорило лицо Анатоля. Княжна Марья молча глядела на них. Она не могла понять этого. Наконец, m lle Bourienne вскрикнула и убежала, а Анатоль с веселой улыбкой поклонился княжне Марье, как будто приглашая ее посмеяться над этим странным случаем, и, пожав плечами, прошел в дверь, ведшую на его половину.
Через час Тихон пришел звать княжну Марью. Он звал ее к князю и прибавил, что и князь Василий Сергеич там. Княжна, в то время как пришел Тихон, сидела на диване в своей комнате и держала в своих объятиях плачущую m lla Bourienne. Княжна Марья тихо гладила ее по голове. Прекрасные глаза княжны, со всем своим прежним спокойствием и лучистостью, смотрели с нежной любовью и сожалением на хорошенькое личико m lle Bourienne.
– Non, princesse, je suis perdue pour toujours dans votre coeur, [Нет, княжна, я навсегда утратила ваше расположение,] – говорила m lle Bourienne.
– Pourquoi? Je vous aime plus, que jamais, – говорила княжна Марья, – et je tacherai de faire tout ce qui est en mon pouvoir pour votre bonheur. [Почему же? Я вас люблю больше, чем когда либо, и постараюсь сделать для вашего счастия всё, что в моей власти.]
– Mais vous me meprisez, vous si pure, vous ne comprendrez jamais cet egarement de la passion. Ah, ce n"est que ma pauvre mere… [Но вы так чисты, вы презираете меня; вы никогда не поймете этого увлечения страсти. Ах, моя бедная мать…]
– Je comprends tout, [Я всё понимаю,] – отвечала княжна Марья, грустно улыбаясь. – Успокойтесь, мой друг. Я пойду к отцу, – сказала она и вышла.
Князь Василий, загнув высоко ногу, с табакеркой в руках и как бы расчувствованный донельзя, как бы сам сожалея и смеясь над своей чувствительностью, сидел с улыбкой умиления на лице, когда вошла княжна Марья. Он поспешно поднес щепоть табаку к носу.
– Ah, ma bonne, ma bonne, [Ах, милая, милая.] – сказал он, вставая и взяв ее за обе руки. Он вздохнул и прибавил: – Le sort de mon fils est en vos mains. Decidez, ma bonne, ma chere, ma douee Marieie qui j"ai toujours aimee, comme ma fille. [Судьба моего сына в ваших руках. Решите, моя милая, моя дорогая, моя кроткая Мари, которую я всегда любил, как дочь.]
Он отошел. Действительная слеза показалась на его глазах.
– Фр… фр… – фыркал князь Николай Андреич.
– Князь от имени своего воспитанника… сына, тебе делает пропозицию. Хочешь ли ты или нет быть женою князя Анатоля Курагина? Ты говори: да или нет! – закричал он, – а потом я удерживаю за собой право сказать и свое мнение. Да, мое мнение и только свое мнение, – прибавил князь Николай Андреич, обращаясь к князю Василью и отвечая на его умоляющее выражение. – Да или нет?
– Мое желание, mon pere, никогда не покидать вас, никогда не разделять своей жизни с вашей. Я не хочу выходить замуж, – сказала она решительно, взглянув своими прекрасными глазами на князя Василья и на отца.
– Вздор, глупости! Вздор, вздор, вздор! – нахмурившись, закричал князь Николай Андреич, взял дочь за руку, пригнул к себе и не поцеловал, но только пригнув свой лоб к ее лбу, дотронулся до нее и так сжал руку, которую он держал, что она поморщилась и вскрикнула.
Князь Василий встал.
– Ma chere, je vous dirai, que c"est un moment que je n"oublrai jamais, jamais; mais, ma bonne, est ce que vous ne nous donnerez pas un peu d"esperance de toucher ce coeur si bon, si genereux. Dites, que peut etre… L"avenir est si grand. Dites: peut etre. [Моя милая, я вам скажу, что эту минуту я никогда не забуду, но, моя добрейшая, дайте нам хоть малую надежду возможности тронуть это сердце, столь доброе и великодушное. Скажите: может быть… Будущность так велика. Скажите: может быть.]
– Князь, то, что я сказала, есть всё, что есть в моем сердце. Я благодарю за честь, но никогда не буду женой вашего сына.
– Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя видеть, очень рад тебя видеть. Поди к себе, княжна, поди, – говорил старый князь. – Очень, очень рад тебя видеть, – повторял он, обнимая князя Василья.
«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья.

Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.

(1876-1950)

Лев Семенович Берг был выдающимся ученым-энциклопедистом, в первую очередь географом и зоологом. В истории науки он оставил глубокий след. Труды Л. С. Берга посвящены общим вопросам физической географии, географии отдельных стран и районов, геоморфологии, климатологии, почвоведению, озероведению, палеогеографии, зоогеографии, общей биологии, систематике рыб, истории географической науки и географических открытий, этнографии и другим отраслям современной науки. Широта научных интересов, систематичность в работе, умение видеть изучаемое явление в его истории и взаимосвязях со средой, глубокая эрудиция и выдающаяся память позволили Л. С. Бергу создать ряд замечательных работ, вошедших в золотой фонд советской науки. Его перу принадлежит свыше 900 работ.

Л. С. Берг был прекрасным общественным деятелем и педагогом. Он подготовил много учебников. В течение десяти лет он возглавлял Географическое общество СССР.

Лея Семенович Берг родился в г. Бендеры (Молдавия) 14 марта 1876 г. в семье нотариуса. После окончания Кишиневской гимназии в 1894 г. он поступает на естественное отделение физико-математического факультета Московского университета, где выдающиеся способности Л. С. Берга привлекают внимание его учителей. Московский университет славился своими профессорами, и Льву Семенович удалось слушать лекции таких замечательных русских ученых, как Д. Н. Анучин, А. П. Богданов, В. И, Вернадский, М. А. Мензбир, А. П. Павлов и К. А. Тимирязев. Особенно большое влияние на формирование Л. С. Берга как ученого оказали географ, антрополог и этнограф Д. Н. Анучин и геолог A. П. Павлов.

Еще будучи студентом Московского университета, Л. С. Берг совершает свое первое путешествие к устью р. Урал и на озеро Индер. Пустыни Заволжья произвели на молодого путешественника большое впечатление; с этого времени он на всю жизнь сохранил интерес к географии пустынь и их своеобразной природе.

В 1898 г. Л. С. Берг заканчивает университет и по рекомендации Д. Н. Анучина направляется в Западную Сибирь для изучения озер лежащих среди степей в плоских понижениях. В этих исследованиях формируется Берг – лимнолог, продолжающий работы по изучению озер России, начатые Анучиным, и давший впоследствии классические труды по озерам нашей страны. В 1899 г. Л. С. Берг направляется в Туркестан для изучения Аральского моря. В течение нескольких лет он изучает этот громадный водоем, расположенный среди сухих пустынь, и заведует рыболовством на Сырдарье и Арале, а затем и на Средней Волге.

Систематическое изучение природы Аральского моря и его фауны позволило Л. С. Бергу по-новому подойти к объяснению природы этого водоема и нарисовать картину его развития в связи с историей Туранской низменности и сухого русла Узбой, через который часть амударьинских вод текла в Каспий. В период работы в пустынях и на озерах Средней Азии у Л. С. Берга зародились мысли о неверности господствовавших в науке представлений об усыхании Средней Азии, о прогрессирующем изменении ее климата в сторону увеличения пустынности.

В 1903 г. Л. С. Берг побывал в Норвегии, откуда опять поехал в Туркестан, на этот раз изучать Балхаш и Иссык-Куль – эти два непохожих друг на друга больших озера Средней Азии.

С 1904 по 1914 г. Л. С. Берг работает заведующим отделом рыб и рептилий Зоологического музея Академии наук в Петербурге и выполняет ряд замечательных монографических исследований но рыбам Туркестана и Амурского края. В 1906 г. он вновь изучает Аральское море, пески Большие Барсуки и ледники Туркестанского хребта. В 1909 г. Л. С. Берг совершает большое путешествие по Кавказу, где его особенно интересует замечательное озеро Севан. В том же году в Московском университете Л. С. Берг защитил магистерскую диссертацию «Аральское море» – полный и всесторонний научный труд, который в настоящее время сохранил свое значение. Отзывы по диссертации дали выдающиеся русские ученые , М. А. Мензбир и Г. А. Кожевников, В. В. Бартольд, Э. Е. Лейст. Ученый Совет, по предложению Д. Н. Анучина, присудил Л. С. Бергу сразу степень доктора. Это был очень редкий случай в жизни университета.

В 1912 г. Л. С. Берг занимается физико-географическими исследованиями Черниговской губернии; в 1913 г. он изучает тирольские ледники. С 1914 г. начинается его профессорская деятельность по ихтиологии в Петровском сельскохозяйственном институте в Москве, а в 1916 г. он избирается профессором географии Петроградского университета, где работает до конца своих дней.

Первая Мировая война, а затем гражданская война прервали цикл полевых работ Л. С. Берга, которые опять возобновились с 1925 г., когда он вновь посетил любимый Арал, интересуясь состоянием рыболовства. Эти исследования были связаны с работой в Институте опытной агрономии, где Л. С. Берг с 1922 по 1934 г. заведовал отделом прикладной ихтиологии. Одновременно он работал сотрудником Зоологического института Академии наук, где заведовал отделом рыб.

В 1926 г. в составе делегации Академии наук СССР Л. С. Берг посетил Японию, куда ехал через Манчжурию и Корею. Эта дорога, по воспоминаниям самого путешественника, оставила у него большое и яркое впечатление.

В 1928-1930 гг. Л. С. Берг опять на полевых работах. Он едет в Киргизию, в давно знакомые ему горы Тянь-Шаня, где снова работает на Иссык-Куле, этом глубоком горном озере. После Иссык-Куля Л. С. Берг проводил исследования на Ладожском озере (1929) и Кокчетавских озерах в Казахстане (1942-1944).

Многолетние полевые работы оставили глубокий след на всем творчестве Л. С. Берга. Как это часто бывает, наблюдения в природе зародили ряд мыслей, которые впоследствии превратились в стройные научные теории.

Поразительная широта научных интересов и размах работ Л. С. Берга являются первой отличительной чертой его научного творчества. Но, несмотря на широкие научные интересы, он в то же время был чрезвычайно систематичен и организован в труде.

Важно отметить также вторую существенную черту научных исследований Л. С. Берга. Над какой бы темой он ни работал, он всегда стремился как можно шире осветить все вопросы и дать четкие выводы, которые связывают тему исследования с другими отраслями знания. Это делает работы Л. С. Берга нужными и интересными не только географам, но и климатологам, зоологам, почвоведам, ботаникам, геологам, вообще натуралистам.

Комплексность в подходе и разрешении отдельных узких по наименованию тем характерна для методов Л. С. Берга. В этом отношении показательна его книга «Рыбы бассейна Амура» (1909), казалось бы, узкозоологическая сводка, посвященная систематике, выполненная в результате обработки коллекций амурских рыб, находившихся в то время в музеях Петербурга и Варшавы. Как писал сам автор, эта работа «дает описание и определитель всех доныне известных рыб, водящихся в системе реки Амура». Между тем три небольшие главы общей части книги: «Общий характер ихтиологической фауны амурского бассейна», «Рыбы Амура с точки зрения зоологической географии» и «Происхождение ихтиологической фауны Амура» представляют глубокий интерес для географов и натуралистов вообще. Л. С. Берг подходит к природным явлениям в их сложных взаимосвязях, рисует яркую картину происхождения современных ландшафтов бассейна Амура с его неповторимым сочетанием хвойных и широколиственных лесов, где наблюдается поразительное географическое единство сибирских и южных субтропических форм. Для этого он, помимо ихтиологических материалов, привлек данные орнитологии, энтомологии, сведения о распространении отдельных видов млекопитающих, а главное – ботанической географии (анализ распространения так называемых викарных, т. е. заменяющих видов – граба, дуба, тисса, ильма и др.). Все это позволило Л. С. Бергу подойти к вопросу о происхождении рыбной фауны бассейна Амура, основываясь на изучении истории бассейна, его ландшафтов.

Для Л. С. Берга выявление «причинных связей явлений» – задача и метод его географических исследований. Он считал, что изучение почв, растительности, рельефа, климата и других элементов географической среды еще не позволяют говорить о географии: только изучение их в причинных взаимосвязях даст возможность понять и объяснить строение и механизм географической среды в разных зонах и районах, а это и есть главная задача географии.

Третья отличительная черта научного творчества Л. С. Берга заключается в историзме, пронизывающем его работы. Исторический подход к объяснению, скажем, географических ландшафтов у него не самоцель, а метод выявления причинности, лежащей в основе современных явлений. При анализе природы озера Байкал исторический метод в решении сложных и спорных вопросов развития байкальской фауны помог автору прийти к ряду выводов, доказывающих не морское, а пресноводное происхождение байкальской фауны.

Нужно отметить также замечательные работы Л. С. Берга по палеоклиматологии, палеогеографии, биогеографии и особенно изменению климата в исторический период. Наибольший интерес представляет работа «Вопрос об изменении климата в историческую эпоху», в которой автор с убедительностью показал несостоятельность взглядов тех ученых, которые придерживались представления о прогрессирующем усыхании сухих и засушливых областей Евразии за последнее тысячелетие.

Работы Л. С. Берга об «усыхании» представляют не только выдающийся теоретический интерес, но и имеют большое практическое значение в связи с борьбой с засухой, проводящейся в нашей стране.

Если к изложенному добавить, что в своих широко известных работах «Географические зоны СССР» и «Природа СССР» описание ландшафтов, где это уместно, он связывает с палеогеографией, то станет очевидным, что исторический фон для Льва Семеновича Берга – тот необходимый фундамент, без которого не будут ясны и научно объяснены многие построения, вытекающие из анализа природных условий современности.

Четвертая характерная черта научного творчества Л. С. Берга – это чрезвычайно простая и доходчивая форма изложения его работ. Его труды написаны строго, логично, с подчеркиванием конечных выводов. Некоторые же его работы являются популярными в лучшем смысле этого слова. Вся литературная, общественная и педагогическая деятельность А. С. Берга была направлена на то, чтобы география – увлекательнейшая отрасль знаний – стала достоянием миллионов наших сограждан.

Л. С. Берг находил время для общения с детьми. Он нередко выступал в Домах пионеров и школьном лектории города Ленинграда, печатал статьи в «Пионерской правде», детских и юношеских журналах. Его статьи можно было видеть в детском географическом ежегоднике «Глобус» и журнале «Вокруг света». В 1950 г., перед самой смертью, А. С. Берг создал теплую, полную любви к героям и читателям книгу о замечательных русских путешественниках.

Следует отметить еще одну замечательную особенность Л. С. Берга как ученого – его патриотизм. В течение десятилетий он разрабатывает вопросы истории русской географической науки. Работая в архивах, он находил замечательные факты, позволившие ему еще в 1929 г. утверждать, что «русскими в пределах только одного СССР положена на карту и изучена площадь, равная одной шестой поверхности суши, что громадные пространства исследованы в пограничных с Россией областях Азии, что все берега Европы и Азии от Варангер-фиорда до Кореи, а равно берега значительной части Аляски, положены на карту русскими моряками. Прибавим еще, что множество островов открыто и описано нашими мореплавателями на Тихом океане».

А. С. Берг защищает права нашей Родины в Антарктике, выступая с докладами и публикуя ряд работ об открытиях русских в начале прошлого столетия в этой части земного шара.

Работы А. С. Берга по истории географии давно получили всеобщее признание. Таковы монография «Открытие Камчатки и камчатские экспедиции Беринга» и книга «Очерки по истории русских географических открытий» и «Всесоюзное Географическое общество за сто лет».

«Бывает три типа географов: путешественники, страноведы и организаторы. Петр Петрович был и тем и другим и третьим» – писал Л. С. Берг в статье «Петр Петрович Семенов-Тян-Шанский как географ». Эти слова больше, чем к кому-либо другому, относятся к самому Л. С. Бергу.

А. С. Берг прежде всего ученый-натуралист. Для него факты – те кирпичи, без которых невозможна постройка научного труда. Природа во всем ее многообразии, с ее взаимосвязями, – вот первая творческая лаборатория ученого. Бесконечная пытливость, благородное стремление постичь закономерности мира, глубже войти в скрытые от равнодушного глаза тайники природы сделали Л. С. Берга полевых работником, которого более всего привлекали Средняя Азия и Казахстан. Именно в этих исследованиях озер Туранской и Западно-Сибирской низменностей при изучении пустынь и гор Средней Азии зародились мысли, которые явились руководящими в ряде его трудов по истории развития ландшафтов Азии. Среднеазиатские полевые материалы позволили Л. С. Бергу опубликовать его известные работы: «Рыбы Туркестана» (1905), «Формы русских пустынь» (1911), «Опыт разделения Сибири и Туркестана на ландшафтные и морфологические области» (1913), «Устройство поверхности Азиатской России» (1914), «О происхождении лёсса» (1916).

В 1929 г. выходят его большие труды «История исследования Туркмении» и «Рельеф Туркмении»; несколько раз он возвращается к одной из излюбленных тем о лёссообразовании, которое понимает как своеобразный почвенный процесс в определенных условиях засушливого климата и карбонатного состава материнских пород. Последняя большая сводка о лёссах напечатана Л. С. Бергом в 1947 г. в книге «Климат и жизнь», переизданная в Венгрии в 1953 г.

Л. С. Берг проделал громадную работу в области страноведения, начиная от географии отдельных, сравнительно небольших стран, которым посвящены книги Л. С. Берга (например, «Бессарабия», 1918), и кончая географией всего Советского Союза. Здесь следует отметить также замечательные монографии «Природа СССР» и «Географические зоны Советского Союза» – работу, выдающуюся по своему строению и обилию географических фактов. Описание географических зон дано в их изменении на фоне развития и формирования. «Природа СССР» была переведена на украинский, английский, французский языки, а два тома «Географических зон» были изданы на немецком языке в Лейпциге в 1958 и 1959 гг. В изучении географических зон Л, С. Берг явился прямым продолжателем классических работ В. В. Докучаева.

Трудами Л. С. Берга учение о зонах природы в наше время стало достоянием не только географов, но и ботаников, зоологов и вообще всех натуралистов и прочно вошло в науку.

Л. С. Берг считал, что страноведение есть собственно география. Всей своей научной деятельностью в области географии он показал пример того, в каком направлении следует развивать советское страноведение, базирующееся на генетических связях природных явлений, на пространственных и исторических методах исследования стран, зон, ландшафтов, районов.

Л. С. Берг одним из первых стал заниматься также вопросами научного географического районирования. Здесь выделяются работы, уже упомянутые нами: «Опыт разделения Сибири и Туркестана на ландшафтные и морфологические области», «Устройство поверхности Азиатской России», а также «Рельеф Сибири, Туркестана и Кавказа» (1937). В них сказалась способность Л. С. Берга к географическому синтезу, к простоте в обобщениях, к строгой системе в классификации.

Работа по изучению рыб занимала у Л. С. Берга много времени. По признанию самого ученого: «распорядок дня у меня такой: днем я работаю в Зоологическом институте Академии наук СССР, где занимаюсь рыбами, а вечера у себя дома посвящаю географии». Л. С. Бергу принадлежит капитальная сводка «Рыбы пресных вод СССР и сопредельных стран». Эта монография говорит не только о систематике пресноводных и солоноватоводных рыб, но широко трактует вопросы биологии рыб. Она дает систематическое описание пресноводных, проходных и солоноватоводных рыб не только нашей родины, но и всей Европы, исключая рыб средиземноморских стран. Из 528 видов рыб, обнаруженных в реках и озерах нашей страны, 70 впервые открыто и описано самим автором монографии. В ее конце дан замечательный зоогеографический анализ пресноводных рыб СССР на фоне зоогеографии всего мира.

Выход в свет этой книги, получившей премию, привлек внимание не только ученых-ихтиологов, но и работников рыбного хозяйства и промышленности. Работая над вопросами зоогеографии ихтиофауны, Л. С. Берг создал схему деления всего мира, Советского Союза и Европы на ряд зоогеографических районов по признаку распространения тех или иных видов рыб.

В поисках путей развития рыб Л. С. Берг стал заниматься изучением ископаемых рыб, результатом чего явился выдающийся труд «Система рыбообразных и рыб, ныне живущих и ископаемых» (два издания 1940, 1955, немецкое издание – Берлин, 1958).

Педагогическая деятельность Льва Семеновича не ограничивалась чтением лекций, руководством аспирантами или кафедрой. Л. С. Берг создал несколько учебников по географии для вузов: «Природа СССР», «Географические зоны Советского Союза»; учебник «Основы климатологии».

Много времени Л. С. Берг уделял редакционной деятельности. Как ученый и как редактор он всегда был в курсе выходящей литературы. В журналах Академии наук и Географического общества, в работах которого он принимал участие в течение полувека, часто печатались рецензии Л. С. Берга.

Л. С. Берг был избран действительным членом Русского географического общества в 1904 г. В начале своей деятельности Л. С. Берг больше всего был связан с Туркестанским отделом Географического общества, в работе которого он участвовал на протяжении почти 50 лет. В 1940 г. он избирается почетным членом и президентом общества. Таким образом, более 10 лет А. С. Берг руководил Географическим обществом СССР.

Общественная деятельность Л. С. Берга не ограничивалась Географическим обществом. Он принимал участие во многих общественных организациях. Л. С. Берг работал в ряде академических комиссий, часто руководил ими, выступал с публичными лекциями в Обществе по распространению политических и научных знаний, охотно откликался на многочисленные письма, потоком идущие к нему со всех концов нашей страны, помогал молодым научным работникам в их начинаниях.

Географы и зоологи обязаны Л. С. Бергу многими новыми идеями и важными фактами. Развитие и углубление физической географии и зоологии неразрывно связаны с именем Л. С. Берга.

Список литературы

1. Мурзаев Э. М. Лев Семенович Берг / Э. М. Мурзаев // Люди русской науки. Очерки о выдающихся деятелях естествознания и техники. Геология и география. – Москва: Государственное изд-во физико-математической литературы, 1962. – С. 559-566.

Берг Лев Семенович (1876-1950 гг.) — отечественный биолог и географ, создал классические труды по ихтиологии (учение о рыбах), озероведению, теории эволюции жизни.

Л.С.Берг много путешествовал и участвовал в экспедициях, исследовал , Ладожское, Балхаш, Иссык-Куль, Аральское море. Он первым измерил температуру на разных глубинах этого большого озера-моря, изучил течения, состав воды, геологическое строение и его побережий. Он установил, что на Арале образуются - сейши.

Л.С.Берг написал более 1000 работ; крупнейшие из них - «Природа СССР», «Географические зоны СССР», благодаря которым учение о природных зонах было поднято на высокий научный уровень. «… И когда он успел все это узнать и так серьезно продумать?» - писал о своем друге и ученике Л.С.Берге профессор Московского университета Д.Н. . Труд Берга « » был представлен автором в 1909 году в Московский университет в качестве магистерской диссертации. По предложению Д.Н. Анучина Л.С.Бергу присудили ученую степень доктора наук.

Он уделял много времени педагогической и общественной работе, был почетным членом многих научных обществ, заграничных и русских.

Имя Берга присвоено , на и в Джунгарском Алатау.

Берг Лев Семенович (2 (14) марта 1876 - 24 декабря 1950) - географ и биолог, академик (с 1946,. член-корреспондент с 1928). Заслуженный деятель науки РСФСР (1934). В 1898 окончил Московский университет. В 1904-1913 - завотделом ихтиологии Зоологического музея АН в Петербурге. В 1914-18 - профессор ихтиологии и гидрологии Московского сельхозинститута.

С 1916-профессор географии Петроградского университета. В 1922-34 - заведующий отделом прикладной ихтиологии Государственного института опытной агрономии (позже - Институт ). С 1934 - ихтиолог в Зоологическом институте АН СССР и заведующий лабораторией ископаемых рыб. Берг - член (с 1904) и президент (с 1940) Русского географического общества (Всесоюзного географического общества).

Берг был крупным и историком русской географии, а также выдающимся ихтиологом. Он развил и углубил идеи В. В. о зонах природы и создал учение о . По Бергу, объектом географии как науки являются ландшафты (или аспекты) - характерные участки земной поверхности, окаймленные природными границами и представляющие собой закономерные совокупности предметов и явлений. География изучает форму и классификацию ландшафтов и их группировок, слияние элементов ландшафта и отдельных ландшафтов друг на друга, размещение ландшафтов по земле, а также их развитие.

Свое учение о ландшафтах Берг изложил в трудах: «Ландшафтно-географические зоны СССР» (ч. 1, 1931, 3 изд., 1947; ч. 2, 1952 под назв. «Географические зоны Советского Союза») и «Природа СССР» (1937). Наиболее важными трудами Берга по истории русской географии являются: «Очерк истории русской географической науки (вплоть до 1923 года)» (1929), « и камчатские экспедиции » (1924, 3 изд., 1946), «Очерки по истории русских » (1946, 2 изд., 1949), «Русские открытия в и современный интерес к ней» (1949), «Всесоюзное географическое общество за 100 лет. 1845-1945» (1946) и др.

Многие годы Берг занимался лимнологией; исследовал озера Западной Сибири, Аральское, . Автор монографии «Аральское море» (1908). Бергу принадлежит много трудов по климатологии, в том числе «Основы климатологии» (1927, 2 изд., 1938) - сводка современных знаний о в географическом разрезе. В других сочинениях - «Об изменениях климата в историческую эпоху» (1911), «Климат и жизнь» (1922, 2 изд., 1947) - Берг особое внимание уделял изменениям и колебаниям климата, исследовал влияние климата на рельеф, растительность, и животный мир.

Широко известна разработанная Бергом почвенная гипотеза образования лесса, согласна которой лесс и лессовидные породы образуются на месте из самых разнообразных в результате и почвообразования в условиях сухого климата. Работы Берга затрагивают также проблемы геоморфологии (о рельефе Приаралья, Сибири, Туркестана, Черниговщины, классификация русских , происхождение подводных долин), биогеографии, геологии, петрографии осадочных пород, гидробиологии, палеогеографии, этнографии, топонимики, гляциологии, ихтиологии и общей биологии.

Географ, ихтиолог, климатолог.

«…Это был необычайно отсталый уездный город, – вспоминал Берг, – никаких мостовых не было, и к осени все улицы покрывались слоем жидкой грязи, по которой можно было ходить только в специальных сверхглубоких калошах, каких с тех пор я никогда не видывал; очевидно их изготовляли специально на потребу жителей Бендер. Уличного освещения в городе не существовало и в темные осенние ночи приходилось брести по улицам с ручным фонарем. Из средних учебных заведений была одна прогимназия, почему-то женская. Газет в городе, понятно, не издавалось».

Только золотая медаль, с которой Берг закончил Кишиневскую гимназию, позволила ему поступить в Московский университет.

Лекции выдающихся ученых Д. Н. Анучина, А. П. Богданова, В. И. Вернадского, М. А. Мензбира, К. А. Тимирязева помогли Бергу рано определить свои научные интересы. Особенное влияние оказали на него антрополог и этнограф Д. Н. Анучин и геолог А. П. Павлов.

В 1898 году Берг окончил университет.

К сожалению, устроиться в Москве не удалось ни в одно научное или учебное учреждение. Только рекомендация академика Анучина помогла Бергу получить место смотрителя рыбных промыслов на Аральском море. Не теряя времени он выехал в захолустный городок Акмолинск.

Аральское море было тогда настоящим. Воду из Аму-Дарьи еще не отвели по арыкам в пустыню, и не торчали среди сухих песков остовы кораблей бывшей рыбной флотилии. Огромный водоем Берг изучал несколько лет. Он сумел по-новому подойти к объяснению природы Аральского моря и нарисовал достаточно убедительную картину развития моря, тесно связанную с историей Туранской низменности и сухого русла Узбой, через который когда-то часть аму-дарьинских вод уходила в Каспий. В работе «Вопрос об изменении климата в историческую эпоху» Берг опроверг распространенные в то время представления об усыхании Средней Азии и о прогрессирующем изменении ее климата в сторону увеличения пустынности.

В 1909 году за работу об Аральском море, которую Берг представил в качестве магистерской диссертации, ему сразу была присуждена докторская степень. Отзывы представили – Д. Н. Анучин, В. И. Вернадский, А. П. Павлов, М. А. Мензбир, Г. А. Кожевников, В. В. Бартольд и Э. Е. Лейст, несомненно, лучшие специалисты того времени.

С 1904 по 1914 годы Берг заведовал отделом рыб и рептилий Зоологического музея Академии наук в Петербурге. В эти годы он закончил и издал ряд прекрасных исследований по рыбам Туркестана и Амурского края.

В 1916 году Берга избрали профессором Петроградского университета.

Главные работы этого периода посвящены происхождению фауны озера Байкал, рыбам России, вопросам происхождения лесса, изменениям климата в историческую эпоху и разделению азиатской территории России на ландшафтные и морфологические области.

Революционные события надолго прервали полевые исследования Берга.

Первыми крупными работами ученого, вышедшими после революции, оказались «Номогенез, или эволюция на основе закономерностей» и «Теории эволюции» (1922). Обе эти книги Берг написал сидя в пальто в нетопленой комнате, подогревая замерзающие чернила на огне коптилки. В этих работах, посвященных теории эволюции, Берг выделял три направления:

критику основных эволюционных учений и в первую очередь – дарвиновского,

разработку собственной гипотезы о причинах эволюции, основанной на признании некоей изначальной целесообразности и «автономического ортогенеза» как главного закона эволюции, действующего центростремительно и независимо от внешней среды, и

обобщение закономерностей макроэволюции, таких как необратимость, повышение уровня организации, длительное продолжение эволюции в одном и том же направлении, конвергенция и т. п.

Эволюционные работы Берга были вызваны тем кризисом, который переживал дарвинизм в первой четверти двадцатого века. Берг никогда не разделял точку зрения Чарльза Дарвина на причины эволюции. Он считал, что изменчивость в природе всегда приспособительна, а организмы на изменение внешних условий реагируют не постепенно, а наоборот – резко, скачками, массово. Таким образом, решающее значение Берг придавал изменчивости, а не естественному отбору. Разумеется, «Номогенез» («совокупность закономерностей»), разрабатываемый Бергом, вызвал массу возражений. Утверждение Берга, что в биологической эволюции нет места случайностям, а все происходит закономерно, звучало слишком вызывающе. Но исторически указанные работы Берга оказались чрезвычайно важны, хотя бы тем, что обе остро ставили проблему направленности эволюции и роли внутренних факторов в филогенезе, полифилии, конвергенции и параллелизмов. Взгляд большинства оппонентов Берга хорошо выразил профессор Н. Н. Плавильщиков. «Книга „Номогенез“, – писал он, – одна из очередных попыток ниспровергнуть теорию отбора. Конечно, ничего путного из этой попытки не вышло и не могло выйти, несмотря на чудовищную начитанность автора и известное остроумие его выводов: дважды два всегда четыре. Отрицать теорию отбора… А разве может быть другое объяснение целесоообразности в строении организмов?…»

На это, впрочем, можно ответить словами Герберта Спенсера: человечество идет прямо, лишь исчерпав все возможные кривые пути.

Будучи ученым-естествоиспытателем, Берг всегда стремился придать своим аргументам форму строго эмпирических построений. «Выяснить механизм образования приспособлений и есть задача теории эволюции», – писал он. Что же касается живой материи, то Берг вообще считал, что она мыслима только как организм. «Наивны мечты тех химиков, которые думали, что, произведя в колбе синтез белка, они получат „живое вещество“. Живого вещества вообще нет, есть живые организмы».

«Теория Дарвина задается целью объяснить механически происхождение целесообразностей в организмах, – писал он в работе „Теории эволюции“. – Мы же считаем способность к целесообразным реакциям за основное свойство организма. Выяснять происхождение целесообразностей приходится не эволюционному учению, а той дисциплине, которая возьмется рассуждать о происхождении живого. Вопрос этот, по нашему убеждению, метафизический. Жизнь, воля, душа, абсолютная истина – все это вещи трансцендентные, познания сущности коих наука дать не в состоянии. Откуда и как произошла жизнь, мы не знаем, но осуществляется она на основе закономерностей, как и все происходящее в природе. Трансмутация, происходит ли она в сфере мертвой или живой природы, совершается по законам механики, физики и химии. В мире мертвой материи господствует принцип случайности, т. е. больших чисел. Здесь осуществляются вещи наиболее вероятные. Но какой принцип лежит в основе организма, в котором части подчинены целому, мы не знаем. Равным образом, не знаем мы и того, почему организмы в общем повышаются в своем строении, т. е. прогрессируют. Как этот процесс происходит, мы начинаем понимать, но почему – на это наука может ответить теперь столь же мало, как и в 1790 году, когда Кант высказал свое знаменитое пророчество».

Под давлением критики, которой подверглись его взгляды на эволюцию, Берг вернулся к вопросам географии и ихтиологии. Одна за другой появились его книги «Население Бесарабии» (1923), «Открытие Камчатки и камчатские экспедиции Беринга» (1924), «Основы климатологии» (1927), «Очерки истории русской географической науки» (1929), «Ландшафтно-географические зоны СССР» (1931), «Природа СССР» (1937), «Система рыбообразных и рыб» (1940), «Климат и жизнь» (1947), «Очерки по физической географии» (1949), «Русские открытия в Антарктике и современный интерес к ней» (1949).

О широте взглядов Берга можно судить по содержанию его книг.

Очерки по физической географии, например, включают в себя разделы: «О предполагаемом раздвижении материков», «О предполагаемой связи между великими оледенениями и горообразованием», «О происхождении уральских бокситов», «О происхождении железных руд типа криворожских», «Уровень Каспийского моря за историческое время», «Байкал, его природа и происхождение его органического мира». А в книге «Очерки по истории русских географических открытий» он касается не только истории самих этих открытий, но и такой, казалось бы, необычной темы, как «Атлантида и Эгеида», в которой приходит к неожиданному для современников выводу. «Я поместил бы Атлантиду не в области между Малой Азией и Египтом, – пишет он, – а в Эгейском море – на юг до Крита. Как известно, в наше время признают, что опускания, давшие начало Эгейскому морю, произошли, говоря геологически, совсем недавно, в четвертичное время, – быть может, уже на памяти человека».

В 1925 году Берг вновь посетил любимый Арал. Эти его исследования были связаны с работой в Институте опытной агрономии, где Берг с 1922 по 1934 год заведовал отделом прикладной ихтиологии.

В 1926 году Берг в составе делегации Академии наук СССР побывал в Японии. Ехал туда он специально через Манчжурию и Корею, чтобы составить как можно более полное представление о природе этих стран. А в следующем году Берг представлял советскую науку в Риме на лимнологическом конгрессе.

Невероятное трудолюбие было главной чертой Берга. За свою жизнь он успел выполнить свыше девятисот научных работ. Он работал постоянно, потому, наверное, и успел столько. Во всем он соблюдал определенную систему. Был убежденным вегетарианцем, никогда не курил, на работу ходил только пешком. Огромная эрудиция позволяла Бергу чувствовать себя как дома в любой области наук.

«…Наука ведет к морали, – писал он в книге „Наука, ее смысл, содержание и классификация“, – ибо она, требуя везде доказательств, учит беспристрастию и справедливости. Нет ничего более чуждого науке, чем слепое преклонение перед авторитетами. Наука чтит своих духовных вождей, но не творит из них кумиров. Каждое из этих положений может быть оспариваемо и, действительно, оспаривалось. Девиз науки – терпимость и гуманность, ибо наука чужда фанатизма, преклонения перед авторитетами, а стало быть, деспотизма. Сознание ученого, что в его руках единственно доступная человеку объективная истина, что он обладает знанием, подкрепленным доказательствами, что это знание, доколе оно научно не опровергнуто, обязательно для всех, все это заставляет его ценить это знание чрезвычайно высоко, и, по слову поэта, „…для власти, для ливреи не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи“. Высокое моральное значение науки заключается в том примере самоотвержения, какой подает преданный своему делу ученый. Не напрасно поэтому толпа, которая стремится к богатству, славе и власти и к материальным благам, связанным со всем этим, смотрит на ученого как на чудака или маньяка».

Над какой бы темой Берг ни работал, всегда он старался развернуть ее широко и дать четкие выводы.

В этом отношении показательна книга «Рыбы бассейна Амура» (1909).

Казалось бы, узко зоологическая сводка, дающая описание рыб, водящихся в системе реки Амур. Но три небольшие главы этой работы – «Общий характер ихтиологической фауны амурского бассейна», «Рыбы Амура с точки зрения зоологической географии» и «Происхождение ихтиологической фауны Амура» – представляют непреходящий интерес для географов и натуралистов. К природным явлениям Берг подходит в их сложных взаимосвязях, рисует яркую картину происхождения современных ландшафтов бассейна Амура, привлекает не только ихтиологический материал. Собственно, выявление причинных связей явлений – главная задача и метод его исследований.

Очень значительны работы Берга по палеоклиматологии, палеогеографии, биогеографии и особенно изменению климата в исторический период. Все они написаны простым языком, некоторые популярны в самом лучшем смысле этого понятия. Скажем, книгу «Климат и жизнь» может прочесть и понять любой, кто заинтересуется вопросами климата и жизни. Книги Берга о русских путешественниках и исследователях выдержали массу изданий. Работая в архивах, он находил подчас совершенно замечательные факты, позволившие ему еще в 1929 году смело утверждать, что «…русскими в пределах только одного СССР положена на карту и изучена площадь, равная одной шестой поверхности суши, что громадные пространства исследованы в пограничных с Россией областях Азии, что все берега Европы и Азии от Варангер-фиорда до Кореи, а равно берега значительной части Аляски, положены на карту русскими моряками. Прибавим еще, что множество островов открыто и описано нашими мореплавателями на Тихом океане».

Географические работы принесли Бергу широкую известность.

Горы Норвегии, пустыни Туркестана, Дальний Восток, европейская часть России – все нашло отражение в его системе взглядов на мир. Он проделал громадную работу в области страноведения, его глубокие труды о зонах природы стали достоянием не только профессиональных географов, но и ботаников, зоологов. Он одним из первых занялся вопросами научного географического районирования, сделав замечательные работы по районированию Сибири и Туркестана, Азиатской России и Кавказа. Ему принадлежит капитальная сводка «Рыбы пресных вод СССР и сопредельных стран». Из 528 видов рыб, обнаруженных в реках и озерах нашей страны, 70 видов впервые открыто и описано Бергом. Он создал схему деления всего мира, отдельно Советского Союза и Европы на ряд зоогеографических районов по признаку распространения тех или иных видов рыб. В поисках путей развития рыб Берг занялся изучением ископаемых. И здесь он достиг прекрасных результатов, написав выдающуюся работу «Система рыбообразных и рыб, ныне живущих и ископаемых» (1940, 1955, Берлин, 1958).

Учебники для вузов, созданные Бергом, написаны превосходным живым языком. Он всегда выступал против заумной терминологии, сквозь которую надо продираться, как сквозь колючую чащу. Он даже написал специальную статью, в которой резко выступил против такой усложненной терминологии, как, например, «дифференциальное центрифугирование дермальной пульпы инфицированных кроликов» или «антроподинамические импульсы». Последнее, кстати, означает всего-то лишь – влияние человека. Берг не уставал напоминать слова Ломоносова: «То, что любим в стиле латинском, французском или немецком, смеху достойно иногда бывает в русском».

В 1904 году Берга избрали действительным членом Русского географического общества, через тридцать шесть лет он стал его президентом. Академик с 1946 года. В 1951 году посмертно удостоен Государственной премии.

Смерть застала ученого с книгой в руках.

Г. Прашкевич

БЕРГ Лев Семенович (1876-1950), физикогеограф и биолог, академик АН СССР (1946). Разработал учение о ландшафтах и развил идеи В. В. Докучаева о природных зонах. Первым осуществил зональное физико-географическое районирование СССР. Капитальные труды по ихтиологии (анатомии, систематике и распространению рыб), климатологии, озероведению, а также истории географии. В 1922 выдвинул эволюционную концепцию номогенеза. Президент Географического общества СССР (1940-50). Государственная премия СССР (1951).

БЕРГ Лев Семенович (Симонович) , российский ученый-энциклопедист, зоолог, географ, эволюционист, историк науки.

Родился в еврейской семье, отец был нотариусом. Учась в кишиневской гимназии (1885-94), увлекался естествознанием - собирал гербарии, препарировал рыб, читал научную литературу. В 1894 крестился и поступил в Московский университет. Уже студентом стал известен опытами по разведению рыб. Дипломная работа по эмбриологии щуки была 6-й печатной работой Берга. По окончании университета (1898, золотая медаль) работал в Министерстве сельского хозяйства инспектором рыбных промыслов на Аральском море и Волге, исследовал степные озера, реки, пустыни.

В 1902-1903 Берг изучает гидрологию в Бергене (Норвегия), в 1904-13 работает в Зоологическом музее Петербургской АН, в 1913 переезжает в Москву, где получает место профессора в Московском сельскохозяйственном институте. В 1916 Берг был приглашен на кафедру физической географии Петербургского университета, где работал до конца жизни.

Первые крупные научные работы Берга - "Рыбы Туркестана" (1905) и магистерская диссертация "Аральское море" (1908), за которую Берг получил сразу степень доктора географии. В 1909-16 Берг издал 5 монографий по рыбам России, но главным предметом его научных интересов становится география. Он разработал теорию происхождения лесса, предложил первую классификацию природных зон азиатской части России. К этому времени сложился научный стиль и методы работы Берга, поражавшего необычайной продуктивностью (ему принадлежат свыше 800 работ). Его отличали железная самодисциплина, цепкая память, умение работать без черновиков и в любых условиях, ясность и четкость изложения (текст начинался с определения понятий) и выводов, прекрасный литературный язык.

Берг стоял в стороне от политики, но остро переживал ужасы войны и революции, трактуя их как краткое торжество принципа борьбы над принципом сотрудничества. Не имея в этот период условий для полевой работы, Берг расширил педагогическую деятельность (в 1916-18 - в Москве и Петрограде параллельно) и написал ("подогревая замерзающие чернила на огне коптилки") 3 труда по теории эволюции (1922). В них дан анализ основных понятий (эволюция, прогресс, целесообразность, случайность, появление нового, простота теории, направленность), отвергнута роль борьбы за существование как фактора эволюции (и в природе, и в обществе), резко ограничена роль естественного отбора (он лишь охраняет норму) и выдвинута оригинальная теория эволюции - номогенез, т. е. эволюция на основе закономерностей.

Теория имела ряд слабых мест, которые коллеги (А. А. Любищев, Д. Н. Соболев, Ю. А. Филипченко) сразу отметили, но в основном критика приняла идеологический характер, особенно после выхода английского издания "Номогенеза" (1926). Н. И. , защищавший Берга от травли, писал ему (1927): "Вас мы с поста не отпустим. Корабль надо вести, какие бы чудовища ни вставали на пути". Больше Берг о механизмах эволюции не писал. В 1928 он был избран член-корреспондентом АН СССР (в 1946 - академиком) как географ.

В географии Берг известен как создатель отечественного озероведения и теории ландшафта ("география есть наука о ландшафтах"). В климатологии Берг дал классификацию климатов во взаимосвязи с ландшафтами, объяснял опустынивание деятельностью человека, а оледенение - "факторами космического порядка". Берг отрицал дрейф материков; вслед за В. И. Вернадским он отодвигал возникновение жизни к самому началу геологической истории.

В зоогеографии Берг предложил свои трактовки распространения рыб и других водных животных, напр., показал местное происхождение фауны Байкала, а состав каспийской фауны, наоборот, объяснял послеледниковой миграцией по Волге. В ихтиологии главные труды Берга: "Система рыбообразных и рыб, ныне живущих и ископаемых" (1940) и классический трехтомник "Рыбы пресных вод СССР и сопредельных стран" (1949, Государственная премия 1951), сохранившие свое научное значение и поныне, а также многочисленные работы по разведению и промыслу рыб.

Интерес Берга к истории и этнографии, зародившийся в молодости ("Уральцы на Сыр-Дарье", 1900), не утратился с годами. В этой области его работы посвящены открытиям русских в Азии, Антарктике, на Аляске ("Очерки по истории русских географических открытий", 1949), старинным картам, быту малых народов (гагаузы, лазы и др.), биографиям ученых. Благодаря Бергу было восстановлено множество забытых имен и фактов русского приоритета. Как этнограф Берг использовал в научной работе знание языков и зоологии (напр., "Названия рыб и этнические взаимоотношения славян", 1948).